Где-то под карнизом звонким стеклянным голоском пропел фурин*, и тонкий женский пальчик впечатал алый лепесток в очередное пересечение сетки старого дубового гобана**. Кагуе нравилось играть с самой собой  -  ведь в таком случае и выигрывала, и проигрывала исключительно она, и не нужно было с кем-то делить это удовольствие.
Осень уже вступила в свои права, но вишневые деревья в Сакурасине, повинуясь прихоти Мононоке-химе, цвели круглогодично, обеспечивая свою Принцессу свежими лепестками для игры. Это был ещё один милый каприз – вместо традиционных камней играть лепестками двух разных сортов вишни – алыми, как свежая кровь, вместо черных, и бледно-розовыми, как в старой легенде о демонах, вместо белых…
Прекрасная молодая женщина, впрочем, больше похожая на ребенка, сосредоточенно смотрела на доску, покрывшуюся пестрым узором. В её взгляде не было ни грусти, ни радости, ни жизни – ровным счетом ничего. Лишь темная, пугающая но, вместе с тем, манящая своей глубиной бездна. Сколько людей и ёкаев уже успело туда угодить? Точно не ответил бы никто, но кое-что было предельно ясно – пустота в бездонной душе Кагуи-химе всё ещё не была заполнена, и звала новые жертвы.
Кажущаяся заботливой и нежной, эта женщина, тем не менее, не имела ни малейшего представления ни о заботе, ни о нежности.  Дитя Луны, спустившееся на землю по собственной прихоти – чтобы не быть одиноким.
  В коридоре послышались шаги, Кагуя подняла глаза, уставившись на дверь с ничего не выражающей кукольной улыбкой на губах. Маска театра Но – идеально мертвая.
Спустя несколько секунд сёдзи в комнате Принцессы распахнулись, и слуга, весьма крупный они, склоняясь в почтительном поклоне, с извинениями объявил о посетителе.
- Пусть войдет… -  голос Кагуи, не менее приятный и звучный, чем у ветряного колокольчика под карнизом, заполнил собой тишину.
Слуга на миг исчез за сёдзи, а затем появился на пороге вновь, ведя за собой гостя – совершенно юного ещё человека, почти мальчишку.  Кагуя окинув посетителя взглядом, вроде бы оценивающим, но по-прежнему зеркально-непроницаемым, отметила для себя, что внешность у него весьма необычная.
Волосы – белые, как первый снег, или свет зимней Луны, и  холодные глаза, в которые словно закапали закатный свет солнца, плавно втекающий в комнату через открытые ставни. 
- Значит, теперь тебя называют Цурэнаи-рэнгэ? А мне больше нравилось, твоё прежнее имя…  – маска театра Но вдруг ожила, коварно усмехнувшись и блеснув угольными звездами глаз, - Я давно ждала тебя, Нао… Где ты был всё это время?

_____________________
фурин* - традиционный ветряной колокольчик
гобан** - доска для игры в го, выполненная в виде толстого цельнодеревянного столика на невысоких ножках.